——— Сергей Малкин ———

Муж: Лев Владимирович Альтшулер

https://ru.wikipedia.org/wiki/Альтшул...

Сперанская Мария Парфеньевна (16.07.1913 – 17.12.1977 гг.)

Сперанская Мария Парфеньевна – первая женщина взрывник-экспериментатор на «объекте». О ней очень сложно было что-то найти. Сухие сведения архивов не могут дать полной картины о человеке. И, о чудо! Книга «Экстремальные состояния Льва Альтшулера» под редакцией Б.Л. Альтшулера и В.Е. Фортова!

Мария Парфеньевна приехала в Саров в мае 1947 года вместе мужем Львом Владимировичем Альтшулером и двумя сыновьями (Борис 1939 г.р. и Александр 1945 г.р.). «Конечно, это была не женская работа, приходилось трудиться на открытой площадке и в дождь, и в снег, и в мороз. Маленькая, хрупкая, приветливая женщина, всегда по-матерински о ком-то заботившаяся, особенно о молодёжи, не унывающая в самых трудных ситуациях» – вспоминал Л.Д. Рябев.

Мария Парфеньевна (Маруся), училась и работала в Московском вечернем Маши-ностроительном институте, была сотрудником рентгеновской лаборатории В.А. Цукерма-на. Там и познакомилась со своим будущим мужем, который впоследствии стал лауреатом Государственных (1946, 1949, 1953) и Ленинской (1962) премий, был награждён тремя орденами Ленина (1949, 1953, 1967).

Поженились они 25 июня 1938 г., но своим родителям об этом не объявляли. Подруга Марии вспоминала, что Парфений Львович как-то её спросил: «Что-то Лёва к нам зачастил?» А она в ответ: «А вы разве не знаете, что они месяц назад расписались?!»

Отец Парфений Львович Сперанский – из монастырских крестьян Тверской губернии, участник русско-японской и Первой мировой войн, был в немецком плену, откуда вернулся в 1918 г., и сразу – гражданская война. Как гласит семейное предание, в гражданскую войну вместе с племянником Дмитрием Гусевым сумел предотвратить захват белыми вагона с драгоценностями – фонд банка Смоленской губернии, за что позже получил звание персонального пенсионера. В 1950 г. в возрасте 72 лет пошёл учиться на курсы Сельскохозяйственной Академии им. Тимирязева – авантюрно-изобретательская натура не давала жить спокойно. Сконструированные П.Л. Сперанским механические доилки широко использовались в СССР – вплоть до внедрения вытеснивших их электродоилок. Мать Елена Сергеевна Высотская – из дворян (по отцу – Высотские, по матери – Розальон-Сошальские). Красавец-гусар Парфений Сперанский пленил молодую княжну Елену Высотскую, в 1912 году они обвенчались, и через год родилась их первая дочь Маруся. Через прабабушку Елизавету Сергеевну Высотскую (урождённую графиню Каменскую) Мария Парфеньевна является потомком Ратши (Радша, Рача, Родша Свибл, Ратислав Степан), легендарного тиуна (управляющего, наместника) великого князя Всеволода Олеговича в Киеве в XII веке.

Помните у А.С. Пушкина: «Мой предок Рача мышцей бранной Святому Невскому служил»? Конечно, не сам Ратша, а его правнук Гориславль (Гаврила Алексич) был соратником Александра Невского. Здесь Александр Сергеевич всех запутал. Ну да ладно. От Ратши пошли многие дворянские фамилии: Аминовы, Бутурлины, Челяднины, Пушкины, Свибловы, Кологривовы, Каменские, Мятлевы, Замыцкие, Товарковы, Чулковы, Чеготовы, Слизневы, Мусины, Шашлыковы, Шераповы, Бояринцевы, Застолб-ские, Шумихины, Толстые, Курицыны, Полуехтовы, Поводовы, Гавриловы.

По воспоминаниям сына Бориса в детстве отец учил его с братьями повторять соб-ственного сочинения стишок «Моя мать из дворян, а отец из обезьян»: «Я, правда, очень стеснялся обзывать папу обезьяной, а вот 5-6 летний младший брат Миша (1955 г.р.), насколько помню, охотно это декламировал к восторгу отца».

У Марии Парфеньевны были ещё сестра Татьяна (1915 г.р.) и брат Александр (1936 г.р.). По воспоминаниям Бориса «тётя Таня всегда ассоциировалась с ощущением уюта и какого-то её весёлого с юмором спокойствия. С ней всегда было очень хорошо». «Сёстры Сперанские – это общественное явление», – говорил дедушка Владимир Александрович Альтшулер, суммируя в привычных ему понятиях уникальные душевные качества и мамы, и её сестры Тани»».

В 1940 г. лаборатория Машиностроительного института была передана Институту Машиноведения АН СССР. Здесь Мария Парфеньевна занималась конструкцией и испы-танием навесной камеры Дебая, испытаниями при исследовании структурных пре-вращений в поверхностных слоях закалённой стали под влиянием шлифовки, проведением серии экспериментов при решении проблем скоростного и «мгновенного» рентгенографирования структурных состояний и т.д.

22 июня 1941 года Маруся записала в своём дневнике: «И… вдруг случилось самое страшное! В 12 ч. Дня Молотов выступил по радио… Сердце похолодало, не хотелось ве-рить. Ведь несколько лет ждали мы этого нападения и всё-таки в первые моменты не хо-телось верить…»

10 августа 1941 года: «Сейчас Отечественная война. Лёва в армии где-то. Собира-юсь с сынишкой и Таней в Казань. Мама уже там в больнице. Какой хороший у меня муж! И как тяжело потерять его на войне! Огромное, всепоглощающее счастие иметь ребёнка. О, пусть судьба сохранит мне этих двух любимых!»

В.А. Цукерман вспоминал: «…Спустя неделю в Казань прибыла жена фронтовика Льва Владимировича Альтшулера Маруся с двухлетним сыном. Она привезла с собой сестру Таню, у которой тоже был маленький ребёнок. Марусю приняли на работу в лабо-раторию. Сёстры с двумя детьми были размещены в общежитие на Банковской улице рядом с университетом. В предоставленной им комнате проживало ещё несколько семей – «Ноев ковчег»».

Лев Альтшулер в 1940 – 1942 гг. находился в армии, в школе младших авиаспециалистов, затем был мотористом в авиационном полку в действующей армии, после этого – военпредом на авиамоторном заводе в Москве и Куйбышеве. Осенью 1942 года он был возвращён в лабораторию В.А. Цукермана, которая в это время находилась в эвакуации в Казани. Здесь он впервые познакомился с Я.Б. Зельдовичем и Ю.Б. Ха-ритоном и защитил кандидатскую диссертацию по скоростной рентгенографии.

В 1946 году Ю.Б. Харитон, зайдя в лабораторию В.А. Цукермана, предложил орга-низовать большую взрывную лабораторию за пределами Москвы. «Мы дали согласие, по-тому что это позволяло нам шире развернуть исследовательские работы», – вспоминал Л.В. Альтшулер. Так семьи Цукермана и Альтшулера оказались на Саровской земле.

По рассказу В.П. Крупниковой: «В начале 50-х годов в одной из комнат отдела можно было наблюдать такую картину: в комнате смонтирована установка, представляю-щая собой вертикально стоящую трубу прямоугольного сечения. Выполнена она из про-зрачного материала – оргстекла. В середине трубы находится заслонка, разделяющая тру-бу на две части – верхнюю и нижнюю, в которые налиты разные жидкости. Верхняя жид-кость подкрашена синькой. Посередине комнаты с секундомером в руке стоит Л.В. Альтшулер. Его целе-устремлённая фигура излучает энергию и азарт. Рядом с трубой – М.П. Сперанская, напряжённая, вдумчивая, внимательная. Она держит в руке верёвку, привязанную к за-слонке. По команде Льва Владимировича Мария Парфеньевна резко дёргает верёвку. За-слонка выдвигается, и жидкости начинают перемешиваться, образуя красивые цветные вихри. Оба исследователя измеряют линейкой толщину слоя перемешивания в зависимо-сти от времени и результаты записывают в журнал. Такая процедура после опорожнения и промывки установки повторяется неоднократно. Проблема перемешивания на границах разных веществ тогда была весьма актуаль-на, а сроки, как обычно, – весьма сжатыми. Работа дружной семейной пары не всегда про-ходила в тихой академической атмосфере: сдержанная немногословная Мария Парфень-евна и порывистый темпераментный Лев Владимирович контрастировали, как исходные жидкости в установке». Л.В. Альтшулер в конце 90-х рассказывал: «Судьба была благосклонна ко мне. В течение 40 лет меня сопровождала верная спутница жизни Мария Парфеньевна Сперанская… Она обладала главным человеческим качеством, которое передала нашим детям – добротой. Её присутствие смягчало мой нелёгкий характер. Очень многое она прощала мне».

А характер у него был очень нелёгкий и несколько раз приводил к большим проблемам. В.А. Цукерман вспоминал: «Я обратил внимание на Лёву с первых дней занятий в сентябре 1928 года. На перемене кто-то из учеников «горячо» поспорил о чём-то с ним. Спустя несколько секунд чернильница-невыливайка полетела через класс, ударилась о противоположную стену, разбилась, оставив на стене большое чернильное пятно. Понравилась быстрота реакции. Такой всегда может постоять за себя. С этой чернильницы началась наша дружба». Крупников К.К.: «На работе у Льва Владимировича Альтшулера проявлялся поис-тине африканский характер. Как-то нас с Кормером встречает Я.Б Зельдович и спрашива-ет: «Вы что, своего Льва сырым мясом кормите?» Оказалось, что тот только что по како-му-то поводу очень горячо объяснялся с ними, с теоретиками». По воспоминаниям Т.В. Стяжкиной: «Лев Владимирович по любому вопросу все-гда имел своё мнение, легко вступал в спор… Он мог резко критиковать начальство, го-родское партийное руководство, …и на партсобраниях подразделения он тоже мог ярост-но выступать с критикой…»

Когда он сталкивался с несправедливостью, подлостью или вопиющей с его точки зрения глупостью, то реагировал весьма импульсивно, за словом в карман не лез и умел выразить свои мысли предельно ясно и жёстко.

Конечно, безнаказанно это остаться не могло. В конце 1950 г. было предписано вы-слать Альтшулера из города. Тогда на его защиту встали В.А. Цукерман, Е.И. Забабахин, А.Д. Сахаров. В январе 1952 г. снова было принято решение о его увольнении. «Ю.Б. Ха-ритон позвонил мне вечером и сказал: «Завтра не выходите на работу. Мы скажем Вашим сотрудникам, что Вы заболели». Всю ночь я и моя верная спутница жизни Мария Сперан-ская ждали «гостей» и жгли письма друзей, о чём я жалею до сих пор», – вспоминал Лев Владимирович. В этот раз Альтшулера спас звонок Ю.Б. Харитона самому Л.П. Берии.

Были и смешные эпизоды наказания Л.В. Альтшулера. Например, весной 1952 года отдел, которым руководил Лев Владимирович, занял в соцсоревновании 1-е место. В стенгазете написали об этом так: «Первое место занял отдел, где заместителем является Борис Николаевич Леденёв…»

Крупников К.К.: «Дома Лев Владимирович был тихим неприхотливым заботливым отцом семейства. Можно сказать, что чаще всего он был в сосредоточенно-рассеянном состоянии». О рассеянности Л.В. Альтшулера ходили легенды. Он мог прийти на работу в разных ботинках или разных носках. Когда однажды Лев Владимирович пришёл на работу в двух левых ботинках, а Мария Парфеньевна в ужасе это заметила, он сказал: «Они не жмут, нормально». Или как он за рулём перепутал арки под колокольней и нос к носу «столкнулся» с машиной большого начальника («столкнулся» в кавычках, поскольку оба успели затормозить). А потом на работе этот начальник возмущался: «Мы тут толкуем о технике безопасности, а Альтшулеру позволяем садиться за руль!».

Добрые отношения у Альтшулеров были со всеми сотрудниками отдела. Все отме-чали простоту и доступность в общении, к ним часто приходили на воскресные и празд-ничные обеды коллеги и друзья, в гостях у Альшулеров было легко, весело и интересно, хозяин дома всегда читал стихи… Мария Парфеньевна всем помогала и объединяла людей, окружала вниманием и заботой. Она могла позаботиться о чужих детях, пока их родители заняты на производстве или учёбе. Не только угощала обедами, но и учила готовить молодых жён сотрудников.

Крупников К.К.: «Наш с Валей начальник отдела предложил нам пожить некоторое время в одной из комнат у него в трёхкомнатном коттедже. Лев Владимирович Альтшулер и Мария Парфеньевна Сперанская жили дружной крепкой семьёй уже с двумя детьми Борисом и Александром. Потом появился третий сын – Миша, а позже – двое внуков Илья и Павел. Конечно же, мы согласились и с конца сентября примерно полгода их «стесняли» до тех пор, пока нам не выделили другую комнату…»

Л.В. Альтшулер: «Когда-то мы завели у себя дома семейку премилых хомячков. Показывали и рассказывали о них своим знакомым и гостям. Наши восторги подвигнули многих на приобретение этих миниатюрных созданий. В том числе брали потомство и от нашей хомячей семейки. Уже года через три в институте родилось крылатое выражение «Альтшулеры обхомячили весь объект!»»

В.Н. Герман: «… Михаил был школьником и очень увлекался различными живот-ными. Я помню, у него были хомячки, бурундуки, черепашки и др. Как-то я пришёл ко Льву Владимировичу с маленькой дочкой. Она увидела этот животный мир, после чего спокойная жизнь в нашем доме закончилась. Болезнь оказалась заразной: трудно перечислить ту живность, которая перебывала у нас за эти годы».

В 1969 году семья Л.В. Альтшулера уехала в Москву. Не буду копаться в причинах отъезда, но Лев Владимирович заранее договаривался о переходе во ВНИИОФИ с директором Б.М. Степановым.

В.Н. Герман: «…В 1970 году, через год после отъезда Льва Владимировича, вышла наша совместная, в соавторстве с М.П. Сперанской и Л.А. Тарасовой, статья. Кстати, Мария Парфеньевна уволилась из ВНИИЭФ ещё в 1961 году, однако её соавторство в этой статье оправдано. Статья являлась развитием идей, изложенных Львом Владимировичем ещё в его докторской диссертации, а большую долю металлографических исследований, представленных в этой диссертации, выполнила Мария Парфеньевна. В нашей статье они с успехом использовались. Поэтому вполне логично она стала соавтором этой статьи. …Осенью 1971 года мне неожиданно пришло приглашение на сдачу экзамена кан-дидатского минимума по специальности. Но в это время жена отдыхала в санатории на юге, а я «занимался воспитанием» маленькой дочери. Родственников у меня в Сарове и в Москве не было, оставить дочь на кого-то не было возможности. Положение было крити-ческим. Экзамен срывался. О моих трудностях знали товарищи по работе, и Анна Андре-евна Баканова, будучи в Москве, рассказала о моих проблемах Льву Владимировичу и Марии Парфеньевне (они всегда интересовались, как живут их бывшие коллеги и знако-мые). Эти замечательные люди тут же предложили мне приехать к ним и сдать этот так некстати назначенный экзамен. И хотя я чувствовал себя очень неловко, пришлось вос-пользоваться этим предложением. Мария Парфеньевна взяла все заботы о дочери на себя (дочери в то время было 6 лет). А я успешно сдал экзамен».

Умерла Мария Парфеньевна рано от врачебной ошибки. Гибель жены стала величайшей трагедией для Льва Владимировича. Похоронена она на Востряковском кладбище. На могильной плите высечены слова: «Подарившей нам сердце». Позже Л.В. Альтшулер в переписке с бывшими сотрудниками говорил: «…Вы увидели неповторимый юный облик Маруси, внешний и внутренний. Годы, десятилетия проходили, не меняя её, и в конце пути мы были так же близки и необходимы друг другу, как и в начале. И сердце её было открыто для всего доброго в мире, дальних и близких, родных, маленьких детей и животных. В деятельной любви, всегда бескорыстной и не требующей даже благодарности, и заключался секрет её неувядающей молодости…»