——— Игорь Мохов ———

Молоденькой, 18-ти летней девушкой была она выхвачена из своей Ревельской колыбели и перенесена в коренную великорусскую деревню. Судьба ее сложилась так, что она в сущности и не выезжала оттуда, если не считать нескольких зим в Нижнем и редких поездок в Петербург. Умерла она, перехоронив мужа, и две трети детей, к ста годам в той же самой Быковке и, несмотря на долгое общение с русской семьей, народом, осталась той же немкой, какой приехала, и даже не научилась правильно говорить по-русски. До конца дней своих она со вздохом произносила "chez nous à Réval” и отказывалась вести молочное хозяйство, приходя в отчаяние от русских кринок, не употреблявшихся на ее далекой родине. "Ach, diese Krinken" брезгливо морщилась она. Она онемечила и мужа, насколько могла, а дети росли совершенными остзейцами и даже сохранили немецкий акцент.