поэт, эстрадный певец; вернулся из эмиграции в 1943 г.

——— Сергей Малкин ———

Талант Александра Николаевича Вертинского (1889-1957) был разносторонним – певец и поэт, артист и композитор. Но мировую известность он приобрел как исполнитель своих удивительных песен. Александр Николаевич родился в Киеве в 1889 г. на улице Владимирской, 43 – напротив Золотых ворот. Мать – Евгения Степановна Скалацкая (1864-1892) – дворянка. Отец – Николай Петрович Вертинский (1849-1894) – дворянин, адвокат. Помимо адвокатской практики был известен как журналист, писавший свои фельетоны в "Киевском слове" под псевдонимом "Граф Нивер". После смерти родителей пятилетний Саша остался круглым сиротой. Жил и воспитывался он у своей тетки Марии Степановны, которая жила на Фундуклеевской (ныне – ул.Б.Хмельницкого), а позднее – в Обсерваторном переулке и Железнодорожной колонии за вокзалом. Учился он в Первой и Четвертой киевских гимназиях. Самыми приятными воспоминаниями детства Александр Николаевич называл посещение Владимирского собора и пение там хора мальчиков во время торжественного богослужения по субботам, а также пение лирников возле Лавры и пение слепых кобзарей во дворах. К 1905 году жизнь Александра у тетки становится совершенно невыносимой, к тому же его отчисляют из гимназии. В итоге он покидает теткин дом и живет практически на улице, зачастую ночуя в чужих подъездах, а то и под открытым небом, ходит в один из монастырей, чтобы там накормили обедом. Кем только не приходилось ему работать – разгружать баржи с арбузами в порту, корректором в газете, продавцом открыток, бухгалтером в гостинице "Европейская" и т.д. Постепенно друзьями его становятся люди, близкие ему по взглядам – поэты, художники, музыканты. Он просиживает с ними ночи напролет в киевских кабачках. Чувствуя, что его призвание искусство – полностью окунается в богемную среду. Александр пробует себя в любительских спектаклях в Контрактовом Доме, который становится для него "актерской колыбелью" и клубе фармацевтов там же, на Подоле. Выступает статистом в театре Соловцова (теперь И.Франко), рассказывает в Народном Доме на Большой Васильковской подсмотренные им в магазинах на Александровской (Сагайдачного) юмористические сценки, поет под гитару цыганские романсы. В Киеве в то время было довольно много мест, где выступали актеры, к тому же постоянно гастролировали европейские и российские знаменитости. Гораздо позже, побывав в театральных столицах мира, Вертинский скажет: "Да, Киев был театральным городом". Скромность и некоторая юношеская застенчивость сочетались в нем с духом протеста. Он эпатировал буржуазную публику, разгуливая по Крещатику в цилиндре и купленном на Подоле подержанном фраке, в петлице которого всегда был живой цветок. Позднее в Москве ему легко было войти в компанию футуристов – он тесно сблизился с В.Маяковским и прочими бунтарями. Они вместе прохаживались по Тверской в желтых кофтах, в петлицах которых были деревянные ложки, и с раскрашенными лицами. Постепенно Вертинский становится известным в среде киевской творческой интеллигенции. Он пишет в модной "декадентской" манере рассказы, публикует их в киевских журналах "Киевская неделя" и "Лукоморье", пишет рецензии на театральные спектакли в "Киевский листок". Его приглашает на свои вечера Софья Николаевна Зелинская, у которой собирался цвет киевской интеллигенции. Здесь он знакомится с поэтами В.Кузьминым и Б.Лившицом, художниками К.Малевичем, М.Шагалом, Н.Альтманом и А.Осьмеркиным, который становится его близким другом. Но Киев уже становится тесен для него, и он переезжает в Москву, где было больше возможностей для успешной творческой карьеры. Вертинский выступает в театре миниатюр со стихами своего сочинения: "Танго", "Фурлана", "Теплый грех", снимается в кино на первой русской кинофабрике Ханжонкова. Его другом на долгие годы становится король "немого" кино Иван Мозжухин. В Москве Вертинский знакомится с Верой Холодной и именно он рекомендует режиссерам снять ее в кино. Впоследствии он посвятил знаменитой киноактрисе несколько своих песен – "Маленький креольчик", "Лиловый негр", "Ваши пальцы пахнут ладаном". В 1914 году Вертинский добровольцем уходит на фронт, где избавляется от своего пристрастия к кокаину. Он работает на санитарном поезде под именем "Брата Пьеро". Сохранилась книга записей. Невероятно, но факт – в 1914-1915 годах он сделал 35 тысяч перевязок. По возвращении в Москву он вновь погружается в богемную среду, и начинает выступать в образе Пьеро в Петровском театре, хозяйкой которого была Мария Николаевна Петипа. В это смутное время публика жаждала чего-то нового, что более соответствовало бы тревожному настроению людей, и минорные, декадентские песенки-новеллы Вертинского, героями которых были короли и принцы, балерины и клоуны, бродяги и кокотки, уводили слушателя от действительности в утопический и фантастический мир, лишенный всяческой прозы. Они вызывают восторг и негодование, но никого не оставляют равнодушным. Популярность певца становится огромной. Билеты на его концерты раскупаются на неделю вперед, а пластинки выставлены в витринах лучших музыкальных магазинов. 25 октября (7 октября) – в день начала Октябрьской революции вся Москва была разукрашена огромными афишами "Бенефис Вертинского". Он выступал в костюме черного Пьеро. После концерта с огромными букетами цветов певец возвращался домой, но на Тверской карету остановил патруль, запретив ехать дальше – там уже стреляли. И тогда он пошел пешком домой, а цветы распорядился отвезти к памятнику Пушкина. В Москве становится неспокойно, и Вертинский уезжает на гастроли по южным городам Российской Империи. И где бы он ни выступал – будь то Киев или Харьков, Екатеринослав или Одесса, Ростов или Тбилиси, Екатеринодар или Севастополь – на его концертах всегда был аншлаг. В чем же заключался феномен Вертинского, ведь он не обладал от природы сильным голосом. Как случилось, что он стал самым популярным и "стильным" исполнителем эпохи расцвета "модерна" и являл собою его полное воплощение? По-видимому, суть в том, что в нем счастливо соединились редкие качества: это и неповторимый по-своему тембру, слегка картавящий голос, что придавало особенный шарм, обаятельная внешность и утонченная, изысканная манера исполнения, волшебная красота движения его рук и пальцев, и конечно же то, что его причудливые песни были очень личными, интимными, направленными прямо в душу каждого зрителя. Все это вместе магически воздействовало на слушателей и они, словно загипнотизированные, не сводили глаз во время концерта со своего кумира, с восторгом слушая его песни. Людям казалось, что они тоже могут так петь, и это сближало их с певцом. Он казался таким "своим", таким любимым. Его песни пели под гитару люди разных сословий – и белогвардейские офицеры, и Феликс Юсупов, и многие, многие другие. Удача сопутствовала Вертинскому и в эмиграции. Где бы ни выступал певец – в кафешантанах, кабаре, ресторанах, театрах – его всегда сопровождал успех. В 1920 он отплывает из Севастополя в Константинополь, где выступает в кабаре "Черная роза" и загородном ресторане "Стелла". Раздобыв греческий паспорт, Вертинский гастролирует по Румынии и Бессарабии, затем выступления в Польше, где певцу был оказан воистину королевский прием. В 1923 маэстро поселяется в Берлине, гастролирует в Данциге, Дрездене, Кенигсберге, Мюнхене, городах Прибалтики. Но в Германии разразился тяжелый экономический кризис. Царит разруха и голод, и в 1925 Вертинский уезжает в Париж – культурную столицу мира того времени. Жизнь в нем бурлила, и он сразу же окунается в привычную для него среду артистов, художников, музыкантов и поэтов. Александр Николаевич поет на Монмартре и других местах Парижа, гастролирует по городам Европы.В свободное от концертов время вместе со своим другом Иваном Мозжухиным снимается в кино – в Париже, Берлине, Ницце. Исполнительское мастерство маэстро в этот период достигает совершенства. Врожденный аристократизм, безупречный вкус и виртуозная, слегка ироничная манера исполнения привлекает многих. На выступления знаменитого шансонье в Париже приходили короли, принцы, банкиры, магараджи, миллионеры – Густав, король Шведский, Альфонс Испанский, принц Уэльский, король Румынский, Морганы, Ротшильды, Вандербильты, короли экрана – Чарли Чаплин, Дуглас Фербенкс, Грета Гарбо, Мери Пикфорд и Марлен Дитрих, которой он посвятил свою песню "Марлен", Серж Лифарь и Тамара Карсавина. Здесь же начинается его дружба с Федором Шаляпиным и Анной Павловой, которую он учил танцевать танго. Вертинский был в тесных отношениях с Феликсом Юсуповым и Великими князьями дома Романовых – Дмитрием Павловичем и Борисом Владимировичем, писателями И.Буниным, А.Куприным, художниками А.Яковлевым и Б.Григорьевым, и многими другими известными деятелями культуры. Не могу вспомнить ни одного певца, выходца с Украины, да, впрочем, и из всей Российской Империи (помимо великого Федора Шаляпина), который имел бы такую популярность в 20-30-е годы в Европе и был знаком с таким количеством знаменитых людей, как Александр Вертинский. По моему глубокому убеждению, он более уникален, чем многие певцы, обладающие от природы более сильным голосом – ведь человек с сильным голосом, хоть и редко, но появиться может, а вот такой стильный певец и личность – нет, так как нельзя возвратить ни то время, ни тот стиль. В 1933 году во Франции разразился политический кризис, начался экономический спад. Александр Николаевич отплывает из Марселя на гастроли по Ближнему Востоку. Он с успехом выступает в Бейруте, Иерусалиме, Хайфе, Тель-Авиве, а осенью 1934 на пароходе "Лафайет" отплывает из Франции в Америку. На первом его концерте в Нью-Йорке присутствует весь цвет русской эмиграции и артистического мира, в том числе и его парижские друзья – Федор Шаляпин и Марлен Дитрих. Затем – успешные гастроли в Чикаго, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. В 1935 Вертинский принимает решение уехать в Китай и в октябре того же года отплывает из Сан-Франциско. Он поселяется в Шанхае, по-прежнему много выступает и гастролирует, но мечтает вернуться на Родину. В 1940 в кабаре "Ренессанс" Вертинский знакомится с Лидией Владимировной Циргвавой, которая пришла на его концерт. В 1942 они поженились, и в июле 1943 у них рождается первая дочь – Марианна. В том же году Вертинский на сборы от выступлений покупает вагон медикаментов и отправляет в Советский Союз для раненых, а в ноябре семье Вертинского было предоставлено советское гражданство. Он возвращается на Родину и сразу же включается в культурную жизнь страны. Со своими концертами артист объездил всю страну от Западной Украины до Сахалина, проживая, зачастую, в жутких, совершенно не "парижских" условиях. Невероятно, но факт – за 14 лет после возвращения он сумел дать в Союзе 3000 концертов, успевая при этом еще и сниматься в кино. В Москве у Александра Николаевича рождается вторая дочь – Анастасия. В 1946 началась травля Вертинского и его песен. Его песенное творчество не вписывалось в рамки советского официального искусства. Считалось, что его лирические песни уводят советских людей от дела строительства социализма, а виртуозная манера исполнения маэстро признавалась буржуазной, "декадентской" и упаднической, даже несмотря на то, что героями его новых песен были уже не бродяги и клоуны, а простые советские люди. Не выпускались его пластинки, песни не передавались по радио и телевидению. Певец не был удостоен никаких наград и званий. По этому поводу он говорил: "У меня нет ничего кроме мирового имени". Александр Николаевич был чрезвычайно яркой индивидуальностью и удивительно свободным человеком. Он был человеком мира. И примечательно то, что сформировался Вертинский, как личность, в любимом и родном Киеве. Всю свою жизнь маэстро гордился тем, что он киевлянин и безумно любил Киев, считая его лучшим местом на земле. Александр Николаевич говорил: "Как известно, я по рождению украинец, и к тому же киевлянин. Я родился, учился и воспитывался в этом чудесном, неповторимом городе, вырос на берегах Днепра, на этой богатой, привольной, цветущей земле, которой нет равных в мире". На съемках художественного фильма в Киеве великая актриса Наталья Михайловна Ужвий сказала Вертинскому: "То, что вы выучили язык, это еще понятно – язык можно выучить, но откуда у вас подлинно украинские интонации?" И тогда, чуть не плача от радости, он ответил ей: "Да ведь я же здесь родился! Это же моя Родина!.." Киев – Родина нежная,

Звучавшая мне во сне,

Юность моя мятежная,

Наконец ты вернулась мне!

Я готов целовать твои улицы,

Прижиматься к твоим площадям,

Я уже постарел, ссутулился,

Потерял уже счет годам...

А твои каштаны дремучие,

Паникадила весны –

Все цветут, как и прежде могучие,

Берегут мои детские сны.

Я хожу по родному городу,

Как по кладбищу юных дней,

Каждый камень я помню смолоду,

Каждый куст – вырастал при мне.

Здесь тогда торговали мороженым,

А налево – была каланча...

Пожалей меня, Господи, Боже мой!..

Догорает моя свеча!..

Сирота из Киева Вертинский родился в 1889 году в Киеве. Его отец, адвокат Николай Петрович, не получил развода от первой жены и с дворянкой Евгенией Сколацкой жил «во грехе». Она умерла после неудачной операции. Саше было три года, сестре Наде восемь. В памяти осталось: мама в серебристом гробу, в цветах, он с шоколадкой в руке бросается к ней, но она неподвижна... От горя отец заболел скоротечной чахоткой и через два года скончался. Родня разобрала детей по семьям. Саша остался в Киеве у тети, сестра оказалась в Ковно. Почему-то ему сказали, что сестра умерла, то же услышала Надя о брате. Саша понял, что он один на свете... В девять лет он блестяще сдал экзамены в Первую императорскую гимназию. Но учился плохо, прогуливал, дерзил. Его перевели в простую школу, но и оттуда он вскоре вылетел за неуспеваемость. Образование закончилось, зато осталась пылкая любовь к зрелищам. Саша пробирался на спектакли гастролеров, часами ждал кумиров у театра. Он начал играть в любительских пьесах и стал статистом на сцене Соловецкого театра. Тетя лицедейство не одобряла, даже поколачивала племянника. Саша ушел из дома, купил на толкучке подержанный фрак и начал жить сам. Научился петь под гитару цыганские песни, сочинял и показывал в клубах сценки, писал заметки, программки для театра. Жил у друзей, а порой и просто в чужих подъездах. Богемная тусовка собиралась в маленьком подвальном кабачке. Юный Вертинский с презрительно-надменным лицом и цветком в петлице сидел там сутками. В руке бокал дешевого вина, взгляд в себя - этакий молодой гений, далекий от мирской суеты, скептик и циник. Реальность иная: чтобы выжить, Саша работал корректором в типографии, мелким клерком, продавцом, помощником бухгалтера в гостинице «Европейская», откуда его выгнали «за неспособность». Даже грузил арбузы на Днепре. О прозе жизни он умалчивал. Мир вымысла, трагические герои, бурные страсти - вот откуда родится его Театр песни. Случай свел Сашу с преподавательницей женской гимназии, умной, образованной Софьей Зелинской. У нее собирался цвет киевской интеллигенции. В доме бывали Бердяев, Шагал, Малевич, киевские поэты, художники, шли творческие и философские споры. Саше удалось стать там своим, в этой атмосфере он начал писать больше. В киевских газетах появились его рецензии на концерты Шаляпина и других звезд, рассказы в модной тогда декадентской манере. Они имели успех, и в Киеве о Саше заговорили. Так что к песне Вертинский пришел от слова: «К своему творчеству я подхожу не с точки зрения артиста, а с точки зрения поэта». Но Киев - провинция, а Саша мечтал о взлете карьеры, о славе. И в 1912 году он уезжает в Москву. В Москве было одиноко и голодно. Чтобы прокормиться, он учил сценическому мастерству купеческих дочек. Случайно увидел в газете фамилию «Вертинская». Это оказалась Надя. Вертинский был счастлив - наконец-то родная душа! Они сняли общую квартиру. Он занимался в кружках, получил пару маленьких ролей в модных пьесах, даже поставил в клубе спектакль по Блоку. В каком-то кружке он познакомился с футуристами, Бурлюком и Маяковским. Это была удача. Наконец Вертинский попал в нужную среду: "В нашем мире богемы… каждый был резок в своих суждениях, щеголял надуманной оригинальностью взглядов и непримиримостью критических оценок. А надо всем этим гулял хмельной ветер поэзии Блока». Футуристы любили эпатаж: Саша гулял по Москве то в ярко-желтой кофте с широкими черными полами и деревянной ложкой в петлице, то в смешной клоунской куртке с помпонами, белым лицом и моноклем в глазу. Вертинский обожал богемную жизнь с ее спорами и... кокаином, этим проклятием эпохи: "Актеры носили в жилетном кармане пузырьки и «заряжались» перед каждым выходом на сцену. Актрисы носили его в пудреницах и нюхали также; поэты, художники перебивались случайными понюшками, одолженными у других, ибо на свой кокаин у них не было денег... И каждому казалось, что он сегодня необыкновенно играл, или писал, или говорил. И все это был самообман!» Ища вдохновения, Саша всерьез подсел на кокаин. По ночам он и сестра нюхали порошок и плакали о детстве. Финал был ужасен: Надя умерла от передозировки в 1914 году. Сам Вертинский однажды, входя в трамвай, увидел, как бронзовый Пушкин сошел с постамента, подошел к вагону и стал искать в кармане пятак. Он испугался и кинулся к знакомому психиатру за помощью. Полностью от дурмана его излечила работа, а потом - война. Серьезная работа нашлась случайно. Он ждал друга в сквере напротив популярного Театра миниатюр. Увидев его, Мария Арцыбушева, владелица театра, вдруг предложила поиграть у нее. А платить пообещала борщом и котлетами, пока не сделает из него человека. Александр согласился. Он играл везде: в маленьких операх, одноактных пьесках, пародиях, и вскоре получил сольный номер «Танго». Пара на сцене эротично танцевала, а он, стоя у кулис, пел пародийную песенку. Его заметили. В рецензии «Русского слова» прошла строчка: «Остроумный и жеманный Александр Вертинский». Это был успех. Он искал свой жанр: писал и показывал шуточные рассказы, сценки -, уже за 25 рублей в месяц. В 1913 году Вертинский прошел отборочные туры в Художественный театр, но провалился: лично Станиславский забраковал его из-за сильной картавости. Тогда он подался в кино, слава богу, еще немое. Дебют был смешной. В фильме по рассказу Л. Толстого «Чем люди живы» известный актер Иван Мозжухин отказался в роли ангела падать в снег голым. Роль дали Вертинскому: «Из молодечества и чтобы задеть Ивана, я согласился. Актеры смотрели на меня как на сумасшедшего. Их шуткам не было конца, но я презрительно отмалчивался, изображая из себя героя». После Вертинский снялся в эпизодах многих фильмов. Сюжет его стихотворения «Бал Господен» стал основой сценария. Смелые идеи одолевали честолюбивого артиста. Но начался 1914 год. Александр пошел добровольцем на санитарный поезд. Два года среди умирающих, крови, грязи, страданий… Он обрабатывал и перевязывал раны, делал мелкие операции. Многим спас жизнь. На его счету в книге поезда более 35 тысяч перевязок. Вертинский называл себя Брат Пьеро, а товарищи - просто Пьероша. Когда была минутка, он развлекал всех песнями и стихами. Видимо, в поезде и родился образ трагического шута с выбеленным лицом, что прячет под маской горе и подлинное благородство. Он сам ощущал себя так же: непонятым и бесконечно одиноким. И говорил, что грим придумал из-за неуверенности и страха перед полным залом раненых: «Петь я не умел, поэт я был довольно скромный, композитор тем более наивный, даже нот не знал». В 1916 году, легко раненный, он вернулся в Москву и привез письмо от прапорщика Холодного его жене Верочке. Так встретились Вертинский и будущая звезда. До этого Александр не знал любви. Были романы, но, посылая медсестре пылкую записку: «Черной ласточке, зеленоглазой Кэт от ее вечного раба», он, скорее, играл. Теперь же его душа была глубоко задета. Он стал приходить каждый день: просто садился на стул и молча часами смотрел на Веру. Увы, она ждала мужа. Тогда Холодная была почти неизвестна и искала работу. Есть версия, что именно Александр заметил ее красоту и талант и привел на кинофабрику Ханжонкова. Безответную любовь пришлось прятать. Но раненая душа просила слова, и появились первые песни: «Маленький креольчик», «Лиловый негр». Он грезил наяву, образ недоступной прекрасной звезды жил в каждой строке. Вера не позволяла писать посвящения, но когда она в двадцать шесть лет умерла, Вертинский, потрясенный, раздавленный горем, взял нотный лист с текстом «Ваши пальцы пахнут ладаном» и написал: «Королеве экрана -- Вере Холодной».

https://dzen.ru/a/X9ObrGTy3xiX-ts9

https://people-archive.ru/character/a...